Является ли Православие традиционной якутской религией? Зачем нужны переводы богослужения на местный язык? Как может существовать приход без пастыря? Какие главные качества должны быть у священника?
Взгляд правящего архиерея Якутской и Ленской епархии епископа Романа (Лукина) на пастырское служение — актуальный не только для северного края.
Любая епархия — миссионерская
Мне очень не нравятся названия, типа: «Миссионерская епархия» или «Миссионерский приход». Что это, о чем? Просто красивые названия? Но каждая нормальная епархия и каждый нормальный приход — миссионерские.
Я еще и года не служу в Якутии. Самое важное для меня сейчас — понять ситуацию в целом. Святитель Иннокентий сказал: «Якутия — это целый мир». Здесь в каждом районе — разные люди, с разным восприятием жизни.
Сейчас я и сам думаю, и других прошу помогать мне в выработке какой-то общей стратегии. Мы даже в конце года не стали проводить епархиальное собрание, потому что работа над этой стратегией еще только идет — рано пока собираться.
Вот мы закончили перевод богослужения на якутский язык. Иногда я читаю в блогах: «Литургия по-якутски — а по-русски слабо?!» — мне очень приятно, что мы как-то даже тон задали.
Перевод богослужения у нас был продиктован вполне естественными побуждениями — чтобы приблизить службу к людям. Уже святитель Иннокентий набрал очень хорошую команду: комитет переводчиков из пятнадцати человек. Раньше я не мог понять: зачем, неужели двух переводчиков недостаточно? А оказывается, такой комитет необходим, чтобы переведенный текст был правильно и полезно воспринят на разных уровнях.
Каждый моя поездка в любой район Якутии сопровождается раздачей Евангелия и богослужебной литературы на якутском языке. Нам очень помогают Издательский совет Патриархии и другие церковные структуры.
Сейчас мы приняли программу ко дню Славянской письменности и культуры, согласно которой во все библиотеки республики мы направим набор: Священное Писание на русском и якутском языках и сопутствующая литература. Это будет очень хороший миссионерский жест, учитывая, что здесь, в Якутии, очень благоговейное и уважительное отношение к книге.
Подарок Патриарху
Готовились недавно к годовщине интронизации Святейшего. Сбились с ног: что подарить? Ректор нашей семинарии, игумен Андрей (Мороз), говорит: «Владыка, а давайте ему литургию нашу на якутском подарим». Я сначала колебался: вроде, стыдно… А потом опубликовали и вручили.
Вы не представляете, как Святейший был счастлив! Очень довольный, немедленно распорядился, чтобы его помощники ему положили этот текст на стол.
Меня это так обрадовало и поддержало! То есть, наши переводы востребованы, на общецерковном уровне!
Я сам раньше приходил на две литургии — сначала на якутскую, которую служат у нас по воскресеньям рано утром в соборе, потом уже на славянскую. Сейчас уже не успеваю.
Постоянно спрашиваю: кто был? — и с радостью замечаю, что с каждым днем приходит все больше и больше людей. Приезжают из других районов и улусов. Просят текст богослужения, чтобы отвезти в свои храмы.
Местные верования: новодел?
Нужно иметь в виду, что здесь очень сильны идеи национального возрождения (кстати, именно на этой почве сейчас в Якутии приобретают популярность шаманские и другие древние культы), поэтому перевод богослужения на местный язык позволяет тем якутам, которые исповедуют Православие, не отрываться от корней.
Вообще якутская интеллигенция очень ценит свою идентичность и осторожно воспринимает любое влияние извне, диалог с ней — это одно из приоритетных направлений в нашей работе. Сегодня в Федеральном университете гораздо большей поддержкой пользуются местные верования, причем уже модифицированные под современность, чем Православие.
Этим дело не ограничивается. В 90-х годах, которые мы, православные, в этом регионе, к сожалению, прохлопали, сюда двинулись сектанты. Едем недавно в один нефункционирующий городок, встречаемся с его главой, спрашиваем: «Что ж вы православным храмам-то не помогаете? Ведь Православие так много для вашего народа сделало!»
А он мне отвечает: «А вы тут нетрадиционное верование. Баптисты пришли в 92-м, еще через год — иеговисты. А у вас епархия в каком году создана? В 2007?»
У меня был культурный паралич. Первая газета, первая библиотека — все это создано трудами Церкви. Но этого уже не помнят. А сейчас я послать в этот регион кого-нибудь не могу. Тем временем, на Севере Якутии есть районы, которые на 99% состоят из баптистов и иеговистов..
Но большая часть якутов все-таки понимает значение присутствия Церкви в жизни своего народа, гордятся своими крещеными бабушками и дедушками. Правда, многие не готовы последовать за ее примерами. На культурно-генетическом уровне якуты помнят, что Православие — это культура и язык.
Зачем Якутии монастырь?
Сейчас моя ближайшая задача — поддержать Спасский монастырь в Якутске, единственную мужскую обитель в епархии. Его только-только начали восстанавливать, на территории стоит храм в виде строительного вагончика, а главный собор сейчас строится.
Монастырь — это очаг духовной жизни. Таких молитвенных, таинственных очагов должно быть больше. Недавно на одном из епархиальных мероприятиях очень уважаемый мной человек обратился ко мне: «Владыка, хватит строить храмы и монастыри в центре! Позаботьтесь об окраинах».
Было очень неприятно слышать эти слова — значит, этот человек не понимал значения монастыря. А мне хочется говорить о монастыре как о школе и месте постоянной молитвы — таковым он является просто по своему назначению.
Кроме того, монастыри и монашество вообще являются показателями уровня духовной жизни епархии. Это сказал не я, а великие святые.
Вторая «функция» монастыря — прикладная. Он необходим как центр миссионерской направленности. В перспективе — надеемся на восстановление его в качестве кузницы миссионерских кадров.
До революции его монахи рассылались по удаленным районам, и сейчас это тоже актуально: монахи в принципе более легки на перемещения, просто исходя из своего монашеского призвания. Это очень естественно: монахи-молитвенники, несущие образ христианский и проповедь. Хорошие, молитвенные монахи будут более действенными в качестве миссионеров.
На заседании Священного Синода была учреждена комиссия по монастырям, и недавно прозвучало решение об уделении пристального внимания дальневосточным монастырям. Это очень хорошо! Комиссия по монастырям подчеркнула, что центральные дальневосточные монастыри могут служить центрами, из которых монахи будут направляться на служение, и это очень правильно.
Священник в каждый приход
На 63 прихода у нас 40 священников. При этом специфика северной жизни — частая перемена места жительства. В результате духовенства не хватает катастрофически.
Дореволюционная статистика: по одним источникам 130 храмов, по другим — 300. Священников — примерно столько же, но нужно иметь в виду, что тогда тоже была тенденция «один священник на несколько приходов».
Поскольку я человек новый и архивами не занимался, то точнее я сказать не могу. Фактически, конечно, надо стремиться к тому, чтобы на каждом приходе был священник.
В некоторые места можно добраться только самолетом, а это очень дорого — нам не под силу отправлять туда священников чаще трех-четырех раз в год. И эти несколько служб для людей очень важны. Они могут научиться петь, молиться друг с другом, читать по-церковнославянски, но Литургия — это совсем другой молитвенный опыт и совсем другое ощущение.
Общины без священников
Без всяких заискиваний скажу: у каждого епископа есть свои дарования — помазания. У владыки Зосимы было помазание на организацию приходов. Я не знаю, как ему это удавалось. Он приезжал в село и тут же организовывал общину.
И после этого община начинала жить — люди собирались, иногда — выкупали квартиру, и там совершали совместную молитву, богослужения мирским чином и продолжают делать это по сей день.
Вот пример — поселок Черский, самый удаленный от нас район, Нижнеколымский. Прихожане тамошнего храма объединены мирянской братской службой, на совершение которой собираются каждую субботу.
У них священника не было, нет и не будет еще очень долго. Но когда я к ним приехал совершать литургию — в будний день, Великим постом было 95 причастников. Вы себе представляете, что такое девяносто пять причастников в поселке с населением в три тысячи человек?
Летом мы приезжали в Верхний Вилюйск, совершать литургию в выкупленной приходом трехкомнатной квартире — в большой комнате молитвенный зал, в маленькой, смежной — большой алтарь, еще в одной — исповедальня, плюс трапезная. Квартира в двухэтажном доме на сваях, во дворе асфальта нет, непролазная грязь. Мы в ней просто плавали.
И вот заходим в эту квартиру — а там радость, свет и благодать, и двадцать человек молятся. Эта община началась с того, что в 1992 году в Верхний Вилюйск приехал отец Владимир Воробьев с группой студентов Свято-Тихоновского института. И вот уже двадцать лет у нее свой уклад, свое богослужение.
Работа или служение?
Мы сейчас погнались за болонской системой, за четырьмя языками — это, наверное, хорошо. Но главное не это. Один священник мне сказал: «Я бы всех семинаристов отправлял на обязательную практику в социальные учреждения — больницы, детдома». Согласен.
Знания — знаниями, а пока сам пеленки не поменяешь, нос не утрешь, без опыта деятельной любви — ты не священник. Не должно быть оторванности священника от паствы.
Сегодня социальное служение — это значительная часть семинарской жизни. Оно входит в утвержденную Священным Синодом образовательную программу, и несмотря на то, что студенты нагружены и богословским, и светским стандартом, мы обязательно изыскиваем время, чтобы они получили и этот опыт.
Главное для священника
Что самое главное для священника? То, что на иерейском кресте написано: «Образ буди верным словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою». Вот и надо быть образом. Это самый главный, апостольский критерий.
Мне очень нравится, как однажды сказала Марина Цветаева (вообще люблю поэзию серебряного века). Профессии делятся на работы и служения. Служат — врачи, священники и педагоги.
Мне это очень близко. Работать можно с семи до четырех или с девяти до шести. А служить надо всегда. Нельзя сказать: «С пяти часов я не учитель» или «С двадцати ноль-ноль я не священник».
Вот сейчас Господь попустил нашей Церкви большие искушения. Я думаю, это нужно для того, чтобы встряхнуть наши священнические кадры. За последние годы многие из тех, кто приняли священство, стали к нему относиться как к профессии, а не как жертвенному служению.
Простейший пример: во время службы священник выходит из алтаря. «Мне, — говорит, — надо к жене! Она просила отвезти ее к врачу!» — но ведь ты не имеешь права оставлять службу, так просто не должно быть! Или вот на нашем молодежном съезде — священник выходит из зала на середине доклада. Зову: «Почему выходишь?» — «С женой плохо», — «Почему ты ко мне не подошел, не сказал?»
Ты привел на этот съезд делегацию, ты для ее членов должен быть ОБРАЗОМ, образцом поведения! Семья — священная ценность, но должна существовать иерархия таких священных ценностей.
Семинария
У нас очень остро стоял вопрос об открытии семинарии — нам нужны были свои родные студенты, которые могли бы учиться непосредственно в Якутии и здесь же и оставаться. Инспектировать наше епархиальное училище приезжал строгий отец Максим Козлов: раскритиковал совершенно справедливо и по полной программе.
Его рапорт не был отрицательным, но и рекомендовать открыть семинарию он не стал. И, честно говоря, мы и сами были к этому не готовы. Но семинария была просто необходима для развития епархии.
Когда эту ситуацию вынесли на уровень Патриарха, Святейший понял и выдал нам в качестве кредита доверия возможность учить местных ребят. Трудами игумена Андрея (Мороза), ректора семинарии, прочих преподавателей, этот аванс себя оправдывает. Сейчас у нас очень неплохая духовная школа. Будем искать деньги и кадры на ее дальнейшее восстановление и укрепление.
Православие без поддержки
Епархия существует только на добровольные отчисления с приходов, причем сильные приходы еще и помогают слабым и развивающимся. Государственной поддержки у нас нет. Хотя большая часть населения уверена в обратном. А у нас даже постоянных благотворителей нет — мы вечно стоим с протянутой рукой. Епархия с трудом сводит концы с концами, так и до меня здесь было.
Так что строить долгосрочные планы очень сложно.
Впрочем, я уверен, что помощь Божья будет сопутствовать. Она и сейчас сопутствует.
Здесь есть традиция поздравлять с Рождеством детей в детдомах, многодетных, стариков, жителей северных улусов, в которые священник приезжает раз в год. Взять средства на эти открыточки, конфеты, иконочки было совершенно неоткуда. Мы влезли в долги, но шесть тысяч детей свои подарки получили. Мы это сделали!
Так что пока обходимся без активной государственной поддержки.
Беседовала Мария Сеньчукова
Фото: Михаил Моисеев
Читайте также:
Епископ Якутский Роман: О Кавказе, морозе -60, о мечтах и послушании архиерея (+ ВИДЕО)